Самый глупый ангел - Страница 34

— Нет! — При мысли о том, что придется высиживать долгую трёп-сессию с подружкой, Молли ощутила толчок адреналина. Граница между Хвойной Бухтой и Чужеземьем стала очень зыбкой. — Я хотела сказать — все в порядке. Я сама заберу. Мне нравится сыр… покупать.

И тут она услышала в трубке протяжный всхлип.

— Мол, мне очень, очень нужно помочь тебе с твоей чертовой лазаньей, понимаешь? Очень.

— Ну что, похоже, она чокнулась, так же как и ты, — сказал закадровый; Молли дерябнула рукой воздух, чтобы голос заткнулся, — подчеркнуто резко поднесла палец к губам. — Она торчит от кризисов, если я в этом что-нибудь понимаю.

— Мне нужно с кем-нибудь поговорить, — всхлипнула Лена. — Я порвала с Такером.

— Ой, Лена, какая жалость. Кто такой Такер?

— Тот летчик, с которым я встречалась.

— Парень с летучей мышью? Ты же только что с ним познакомилась, правда? Прими ванну. Съешь мороженого. Вы знакомы с ним сколько — два дня?

— У нас с ним много общего.

— Будь ковбоем, Лена. Ты его трахнула и выпнула на обочину. Он же не украл у тебя схему реактора холодного синтеза. Все будет хорошо.

— Молли! Сейчас Рождество. А ты считаешься моей подругой.

Молли кивнула телефону и тут же поняла, что Лена ее не слышит. Так и есть — подруга из Молли не очень хорошая. В конце концов, она действительно заклятая защитница пастухов жвачных тварей Лана, а также член Гильдии киноактеров, поэтому ее долг — делать вид, что принимает близко к сердцу проблемы своей подруги.

— Тащи сыр, — сказала она. — Мы тебя ждем.

— Мы?

— Я. Тащи сыр, Лена.

Тео Кроу появился в «Морском рассоле: наживке, снастях и отборных винах» как раз вовремя, чтобы все пропустить. Хозяин лавки Роберт Мастерсон позвонил ему, заметив, как с Сэмом Эпплбаумом разговаривает таинственный высокий блондин, Тео немедленно кинулся туда и обнаружил, что обнаруживать нечего. Блондин не угрожал Сэму и никак ему не навредил, с мальчишкой все было в норме, вот только он то и дело принимался лопотать, что сменит веру и станет растаманом, как его двоюродный брат Престон, который живет на Мауи. Посреди разговора Тео понял: он не совсем годится для того, чтобы приводить доводы, почему не стоит всю жизнь курить дурь и, как кузен Престон, кататься по волнам на доске, ибо: (а) так и не выучился сёрфингу, (б) не имел даже смутного понятия, как действует растафарианство, и (в) в конце концов будет вынужден прибегнуть к аргументу: «И посмотри, какой я конченый придурок, — ты же не хочешь сам таким стать, правда, Сэм?» Лавку он покинул, чувствуя себя еще бесполезнее, чем после вербальной трепки, которую ему задал летчик у Лены Маркес.

Заехав к себе во двор в обеденный перерыв, Тео надеялся, что ему как-то удастся примириться с Молли и получить хоть капельку сочувствия и сэндвич. Но перед хижиной стоял грузовичок Лены, и сердце у Тео упало. Он было подумал доплестись до своего коммерческого огорода и выкурить липкую макуху, а уже потом двигать домой, но это до ужаса походило бы на поведение наркомана. Он же просто немножко пошел юзом на трассе благодати, а вовсе не падает в пропасть. И все равно порог он переступал несколько униженно, совершенно не понимая, как ему вести себя с Леной, которая может оказаться убийцей, не говоря уже о Молли.

— Предатель! — произнесла Молли, держа в руках кастрюльку с лапшой, которую выкладывала в сковородку вместе с соусом, мясом и сыром; руки у нее были по локоть в красном соусе, будто она только что упражнялась в особенно кровавой хирургии.

Едва он вошел, грохнула задняя дверь кухни.

— Где Лена? — спросил Тео.

— Вышла во двор. А что — ты боишься, она выдаст твой секретик?

Тео пожал плечами и подступил к жене, слегка разведя руки — жестом «ну дай же мне шанс». Интересно, почему, когда она сердится, зубы у нее кажутся особенно острыми? В другие моменты он этого не замечал.

— Мол, я делал это просто для того, чтобы купить тебе что-нибудь к Рождеству… Я вовсе не собирался…

— О, это мне без разницы. Но ты копаешь под Лену. Под мою подругу Лену. Ты только что ездил к ней домой, будто она какая-нибудь преступница. Это все радиация, правда?

— Есть улики, Молли. И дело не в том, что я раскумарился. Я нашел в грузовике Дейла шерсть крылана, а крылан есть у Лениного нового друга. К тому же мальчишка Баркеров сказал… — (На улице завелся грузовик.) — Я должен с ней поговорить.

— Да Лена мухи не обидит. Она привезла мне сыр к Рождеству, бог ты мой. Она пацифист.

— Я знаю, Молли. Я не утверждаю, что она кого-то обидела, но мне нужно выяснить…

— А кроме того, некоторых ебучек давно пора было шлепнуть!

— Она тебе что — рассказала?..

— Мне кажется, трава в тебе выявляет твою мутантскую сущность. — В руке у нее осталась лапшина от лазаньи, и ею Молли ему грозила. Будто в кулаке бьется какая-то живая тварь… но с другой стороны, отходняк у него еще не наступил.

— Молли, да что ты мелешь? Какая еще «мутантская сущность»? Ты принимаешь медикаменты?

— Как смеешь ты обвинять меня в том, что я сумасшедшая? Это еще хуже, чем если бы ты спросил, не пора ли моим месячным — и, кстати сказать, им не пора. Но я просто отказываюсь верить, что ты способен намекать, будто меня следует пичкать медикаментами. Мутант и сволочь! — И она метнула в него лапшину, а он пригнулся.

— Тебя не пичкать ими надо, а накачать, сука чокнутая! — С насилием Тео справлялся не очень — даже с насилием в форме полуразмякшей манки, — но после начального всплеска он незамедлительно утратил боевой дух. — Прости меня, сам не знаю, что на меня нашло. Давай только…