Самый глупый ангел - Страница 47

— Вытаскивай, — распорядился Тео, одновременно думая: «А ведь этот парень мне даже не нравится». Он помог Гейбу отодвинуть стол и пригнулся, как спринтер на старте. Гейб держал задвижки обеими руками. — Закроешь за мной. Когда услышишь, как я ору: «Пусти меня», — ну, в общем…

В этот момент у них за спинами раздался грохот и что-то влетело в высокий витраж, засыпав осколками весь центр зала. Такер Кейс, мокрый, опаленный и в крови, приподнялся с пола и сказал:

— Я не знаю, кто поставил машину под это окно, но вам бы лучше ее передвинуть, потому что, если эти твари по ней вскарабкаются, нам не отбиться.

Тео долгим взглядом окинул боковые стены с витражами — по восемь с каждой стороны, все в восьми футах над землей и по два в поперечнике. Когда церковь строили, цветное стекло было в цене, а община бедствовала, и теперь небольшие окошки чуть ли не под самым потолком станут плюсом в обороне. Только одно окно во всем здании было огромным — там, где раньше был алтарь, а теперь стояла тридцатифутовая елка Молли: почти кафедральный витраж шесть на десять футов с изображением святой Розы — покровительницы дизайнеров интерьеров. Она протягивала Деве Марии подушку-думочку.

— Начо, — гаркнул Тео Игнасио Нуньесу. — Посмотри в подвале, нельзя ли чем-нибудь заделать это окно.

Как по команде, в дыре, через которую только что нырнул Такер Кейс, показались две грязные разложившиеся физиономии. Они стонали и пытались ухватиться за края руками, от которых остались одни кости.

— Стреляй! — заорал с пола Так. — Пристрели этих тварей, нахуй, Тео!

Констебль пожал плечами. Чем тут стрельнешь?

Мимо Тео что-то пронеслось, и он развернулся: к окну, как подпаленный, несся Гейб Фентон. В руках у него была сковорода из нержавеющей стали на длинной ручке, полная горячей лазаньи. Очевидно, биолог намеревался прыгнуть в окно в растаманском акте самопожертвования. Тео поймал друга за шиворот, и Гейб взвился, как пес на поводке. Руки и ноги, однако, мчаться вперед не перестали, хотя удержать сковороду биологу удалось. Но почти восемь фунтов дымящейся сырной благодати плавно вылетели в окно, обжигая нападавших и разбрызгивая поллоковские кляксы красного соуса по стене вокруг.

— Правильно, швыряйте в них закусками, это их притормозит, — закричал Так. — Дальше — залп чесночным хлебом!

Гейб вскочил на ноги — он бы вцепился Тео в физиономию, если б уродился на фут-другой повыше. А так он только нагрубил грудине констебля:

— Я, блин, пытался нас всех спасти.

Тео не успел ответить — их попросили дать дорогу Игнасио Нуньес и Бен Миллер, бывший атлет чуть за тридцать. Они тащили к разбитому окну еще один буфетный стол. Гейб и Тео помогли Бену держать, а Начо приколотил стол к стене.

— Я нашел в подвале инструменты, — сообщил он между ударами.

Пока они работали, ожившие мертвые ногти царапали столешницу с другой стороны.

— Ненавижу сыр! — визжал один труп, чьей анатомической оснастки еще хватало на то, чтобы визжать. — Он меня склеивает!

Остальная недомертвая публика принялась колотить в стены.

— Мне нужно подумать, — сказал Тео. — Мне нужно секундочку подумать.

Лена перевязывала раны Такера Кейса бинтами и смазывала мазью с антибиотиком из церковной аптечки. Ожоги на ногах и туловище были поверхностными — алкогольное пламя быстро погасло под дождем, не успев толком прожечь одежду, а кожаная летная куртка защитила от осколков, когда он нырял в окно, хотя на лбу и ляжке остались глубокие порезы. И одна пуля Дейла скользом прошла Таку по ребрам, оставив в теле борозду длиной в четыре и шириной в полдюйма.

— Я ничего храбрее ни разу не видела, — сказала Лена.

— Ты же знаешь, я летчик, — ответил Такер, будто подобным ему приходилось заниматься каждый день. — Я не мог им позволить до тебя добраться.

— В самом деле? — Лена примолкла, заглядывая Таку в глаза. — Прости, что я… когда ты…

— Наверное, ты и не заметила, но этот трюк со столом… В общем, это была неудавшаяся попытка побега.

Так поморщился, когда Лена пластырем закрепила повязку у него на ребрах.

— Тебя придется зашивать, — сказала она. — Я ничего не пропустила?

Такер поднял правую руку — следы зубов на ней медленно заплывали кровью.

— О боже мой! — ахнула Лена.

— Надо будет отрезать ему голову, — сказал Джошуа Баркер. Все это время он стоял рядом и внимательно наблюдал за перевязкой.

— Кому? — спросил Такер. — Санта-Клаусу, да?

— Нет, вам, — ответил Джош. — Вам теперь придется отрезать голову, или вы станете таким же, как они.

Почти все в церкви бросили свои занятия и столпились вокруг Лены и Така. Похоже, люди были благодарны: есть на что отвлечься. Стук в стены прекратился, только время от времени кто-нибудь снаружи тряс дверные ручки. А так, кроме ветра и дождя, — ни звука. Одинокая рождественская толпа была в шоке.

— Уходи, ребенок, — сказал Так. — Сейчас не время для ребячеств.

— Чем будем резать? — осведомилась Мэвис Сэнд. — Это подойдет, дитя? — И она протянула зазубренный с одного края нож, которым резали чесночный хлеб.

— Неприемлемо, — выдавил Такер Кейс.

— Если ему не отрезать голову, — стоял на своем Джошуа, — он станет таким же и впустит их внутрь.

— Ну и воображение у паренька. — Такер изобразил улыбку от уха до уха, озираясь в поисках хоть одного союзника. — У нас же Рождество! Ах, Рождество — в такое время добрые люди не режут головы друг другу.

Из задней комнатки вышел Тео Кроу — он искал, не найдется ли там хоть какого-нибудь оружия: